Лето – печальная пора для латвийских журналистов. Так сложилось, что летние месяцы становятся "мертвым сезоном". Латвия – маленькая страна, не сильно богатая на инфоповоды, летом совсем уходит в сумрак. Учитывая, что журналиста в нашей стране ноги кормят, любая громкая тема – на вес золота.
Как бы цинично это ни звучало, но этим летом главным ньюсмейкером стал пятилетний Ваня, который первого июля вышел из дома в Лиепае и не вернулся. Все новостные порталы по несколько раз в день выдавали все новые и новые подробности о пропавшем мальчике. Каждая новая деталь, каждая реплика поисковиков, родителей и очевидцев, становилась поводом для новой статьи на очередном портале. А дальше это в неимоверных объемах тиражировалось в социальных сетях. Каждый, увидев в заголовке имя "Ваня", считал своим долгом нажать кнопочку "поделиться".
Я хочу сказать одну очень неудобную вещь, от которой, возможно, многим станет грустно и обидно. Полиция, спасатели и волонтеры, которые круглосуточно прочесывали город и окрестности, узнавали о цвете сандаликов не из ваших постов. Ровно как и все те жители Лиепаи и окрестностей, которым была не безразличны судьба мальчика. У большинства из них вообще не было времени зайти на Facebook. Они искали пропавшего ребенка. Днем и ночью, в дождь и ветер, по улицам, чердакам, подвалам и лесам – искали.
Мальчик Ваня превратился в сетевой флешмоб. В мем благих намерений. Легендарный батальон диванных войск сменил диспозицию и перешел на территорию сострадания. Тысячи людей до скрежета зубовного желают прикоснуться к беде. Стать причастными, не покидая зоны собственного комфорта. Кнопка "репост" дарит им это волшебное ощущение причастности. Как в компьютерной игре: нажимая кнопочку, им кажется, что они тоже ищут.
У верующих более выгодное положение: помимо репоста, они истово молятся за то, чтобы мальчик нашелся. Так что их лепта куда весомее. Попутно они же желают мучительной смерти матери ребенка, но это ничего. Это тоже по-христиански.
Я понемногу продолжаю пополнять свой личный список смертных грехов. В начале июля его пополнил хайп – вольный же и невольный. И пока сотни добровольцев упрямо ищут потерянного ребенка, тысячи других добровольцев патетично обсуждают родителей, мальчика, политиков и прочие вещи, потрясая потерянным Иваном, как ящиком с мощами. Параллельно, смахивая скупую слезу, каждый третий норовит упомянуть, что Иван смог показать сплоченность русского и латышского общества. Всем миром русского мальчика ищем, мол.
А Ваня ничего не показывал. Ваня – потерялся. И его нужно найти. Надеюсь, получится.